Джереми оказался достаточно пьян, чтобы со всей феерией подняться на сцену. Наблюдать подобное зрелище было приятно не только шепчущимся Шин У и Гену, но и кучке манекенщиц, мимо которых он так коряво проплыл, даже не заметив красивой натуры каждой. Также все равно, как и самому ударнику, было президенту. Казалось стоило оставить их двоих на подмостках и они бы исполнили любую композицию, а может и цирковой номер, совершенно не опасаясь за собственную репутацию или неумелость рук. Тем не менее и того и другого, похоже, все устраивало. Они так мило обнимались, начальник подпрыгивал на одной ноге, видимо изображая танец. Гену на минутку показалось, что он пытается имитировать именно то, что давеча изображала уже не безызвестная Лин Мей. Вот так сюрприз! интересно, если Ана продержать нужное количество времени в вытрезвителе, он действительно станцует? Пластики ему не занимать, это знает каждый. Под гулкие призывы публики к действию, группа практически во всем составе поднялась на сцену. Для лидера наступал тот самый момент, которого он весь вечер опасался. И опасался именно потому, что он был неизбежен.
Тхэ Ген не мог петь. Об этом не знал никто из присутствующих, кроме него самого. Ни его однокашники по группе, ни любимая женщина, ни наставник, ни даже незаменимый друг. Солист и сам, возможно, до конца не понимал всей серьезности ситуации. Это было бы слишком жестоко - лишить его возможности петь. Делать то, что он умеет лучше всего и больше всего. Выпитое количество алкоголя немного успокоило его мечущуюся душу. У вокалиста была возможность отвлечься на бытовые вещи, даже на ту самую рыжую незнакомку, представляющую какую-то новобрачную ценность, но пока еще неизвестно для кого. Когда Ми Не подобралась к краю сцены, нерешительность и вовсе как рукой сняло. Да нееет, не может быть такого чтоб я не спел. Не было никаких признаков, тяжелых заболеваний.. Нет, это все сущая бессмыслица. Тхэ Ген с вымученной бодростью, пробивающейся сквозь скрываемую тревогу посмотрел на гитариста a.n.jeel. Шин У словно обеспокоился задумчивым видом лидера и, может быть даже был готов спросить все ли в порядке, но вместо этого засмотрелся на Ми Не.
- А где Ко Ми Нам? - Действительно, новоиспеченного участника группы не было на сцене, да и в толпе его сложно было увидеть. Зря Шин У задал этот вопрос вслух, потому что пьяный Джереми тут же решил эту проблему, на какой-то момент времени забыв, где он находится и кто его окружает. Каким-то магическим образом он втащил Ми Не на сцену. Тхэ Ген резко посерьезнел, и снующие там и здесь репортеры, фотографы и журналисты могли четко заметить перемену на его лице. Блондин скакал, как-то объяснял свое поведение и почему теперь в составе энджелов будет петь сестра Ко Ми Нама, по совместительству так на него похожая. остановить эту адскую машину было невозможно даже когда солист бросился к Джереми, чтобы пресечь его дурацкую идею заставить Ми Не петь. На его пути стал президент Ан, сам пожелавший, чтобы для него пела самая прекрасная девушка вечеринки. Ген заревновал. Ему не хотелось, чтобы кто-то осыпал ее комплиментами, когда он так стоит рядом с Шин У, словно и не при делах. Не хотелось, чтобы ее вокальные способности предавались огласке - черт знает, чем еще это может закончиться. И во всем этом балагане заиграла музыка, словно рок, грянувший на затуманенную голову Тхэ Гена.
Все было как в вакууме, не способном отражать свет и распространять звуки.Остались чужие улыбки, чей-то смех, больше не режущий своим звоном ухо. Гена словно оглушило, он мог слышать только собственное дыхание, стук каблуков на туфлях от перешагивания. Вот Ан вручает ему микрофон, который приходиться брать на автомате. Ген не хочет его хватать, но все равно принимает из рук президента. Нет, я не хочу петь. Нет.. Нет. стадия отрицания наступает слишком поспешно, буквально нахлестываясь на стадию абсурда. Больше нет оправданий, скептического взгляда свысока на невозможность обстоятельств. Джереми ныряет за ударную установку, отточенные движения даются ему легко и свободно, в каком бы состоянии он ни был. Ген чувствует как ему вдруг становится душно, он оттягивает бабочку, пытаясь расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки и Шин У завершает свою вступительную партию. Пой, Тхэ Ген, пой.. не могу. Ми Не смотрит на него обеспокоенным взглядом, до конца не понимая, почему он до сих пор не начал петь. В зале как-то странно смотрят на все происходящее - не может быть, чтобы Тхэ Ген забыл слова песни или не смог правильно вступить. Все обрывается, группа в замешательстве смотрит на своего лидера в непонятках, как и президент. Возьми себя в руки. Пой, да пой же черт возьми!! Наконец-то он подносит микрофон к губам и как-то болезненно хрипит в него:
- Мы, кхм, кхм, - откашливается, голос становится на место, -мы поздравляем нашего президента с Днем Рождения. Эта песня сегодня для него.
Джереми подхватывает скупое поздравление лидера на барабанной установке и начинает заново. Ну-ка соберись, тряпка. Нет в мире ничего, чтобы ты не смог спеть. Вступление проходит плавно, солист вовремя вступает в свою партию и даже хорошо поет. В зале поднимается ажиотаж, девушки пританцовывают, а некоторые даже и подпевают. Всеобщее веселье и радость, а в душе Тхэ Гена словно тысяча звезд взорвались и свернулись, чтобы образовать одну сверх новую. Необъяснимое ощущение волнения бушующее внутри вокалиста в какой-то момент набравшись глобальных масштабов понемногу начало утихать. Он пел, хотя еще секунду тому назад даже поздравление в микрофон показались ему слишком фальшивыми. Тхэ Ген пристально наблюдал за реакцией журналистов, пока строил из себя приветливого зайчика на сцене. Ловил на их лицах малейшее изменение. Никто не должен знать, никто. И все его надежды рухнули на последнем припеве. Вытянуть сильнее, эмоциональней не получилось. В микрофоне был достаточно четко слышимый прокол. Не вошел, не смог. Не сделал. Если бы Ген пел сам, это не прошло мимо ушей даже самого немузыкального человека в зале. Но ми Не его спасла. Его спасли бэквокал Шин У и ее голос, в этот раз оказавшийся качественней и чище, чем у него самого. Импровизация, в виде пируэта в сторону девушки, сгладила явный провал. Большинство в зале теперь спустят это на нет из-за алкоголя или же примут за правду, якобы попытку выдвинуть самородок Ми Не на первый план. Очень немногие догадаются, что Ген был вынужден заткнуться, чтобы окончательно не вляпать себя в большущие неприятности. Сам президент расценит это как благородный жест в сторону восходящей звезды, сестренки Ми Нама. Но уже завтра Тхэ Гену придется выдумать более правдоподобное оправдание тому, почему теперь он не поет, а скрипит.